Неточные совпадения
На другой день мы продолжали наш путь вниз по долине реки Такемы и в три с половиной дня дошли до моря уже без всяких приключений. Это было 22 сентября. С каким удовольствием я растянулся на чистой циновке в фанзе у тазов! Гостеприимные удэгейцы окружили нас всяческим вниманием: одни принесли мясо, другие — чай, третьи —
сухую рыбу. Я вымылся,
надел чистое белье и занялся работой.
В сапогах по карнизу идти рискованно; люди обыкновенно идут босые или
надевают обувь мягкую и
сухую.
Калиныч отворил нам избушку, увешанную пучками
сухих душистых трав, уложил нас на свежем сене, а сам
надел на голову род мешка с сеткой, взял нож, горшок и головешку и отправился на пасеку вырезать нам сот.
Зимняя обувь — те же унты, только большего размера, для того чтобы можно было набивать их
сухой травой и
надевать на теплую портянку.
Нервным движением поправив очки, Николай помог ей
надеть кофту и, пожимая руку ее
сухой, теплой рукой, сказал вздрагивающим голосом...
Была пора юнкерам идти в училище. Гости тоже разъезжались. Ольга и Люба провожали их до передней, которая была освещена слабо. Когда Александров успел
надеть и одернуть шинель, он услыхал у самого уха тихий шепот: «До свидания, господин писатель», — и горящие
сухие губы быстро коснулись его щеки, точно клюнули.
«Ворона проклятая», — бормотал он грубо,
надевая салоп на
сухие плечи вдовствующей Анны Якимовны.
Сели на песке кучками по восьмеро на чашку. Сперва хлебали с хлебом «юшку», то есть жидкий навар из пшена с «поденьем», льняным черным маслом, а потом густую пшенную «ройку» с ним же. А чтобы
сухое пшено в рот лезло, зачерпнули около берега в чашки воды: ложка каши — ложка воды, а то ройка крута и суха, в глотке стоит. Доели. Туман забелел кругом. Все жались под дым, а то комар заел. Онучи и лапти
сушили. Я в первый раз в жизни
надел лапти и нашел, что удобнее обуви и не придумаешь: легко и мягко.
По
сухому почти месту, где текла теперь целая река из-под вешняка, были заранее вколочены толстые невысокие колья; к этим кольям, входя по пояс в воду, привязывали или
надевали на них петлями морды и хвостуши; рыба, которая скатывалась вниз, увлекаемая стремлением воды, а еще более рыба, поднимавшаяся вверх по реке до самого вешняка, сбиваемая назад силою падающих волн, — попадала в морды и хвостуши.
В день этого обеда Истомин с самого утра не
надевал своего пиджака и был очень спокоен, но молчалив. За юбилейным обедом он равнодушно слушал разные пышные и
сухие речи; ел мало и выпил только два бокала шампанского.
Осенью, когда речка замерзла и твердая, как камень, земля покрылась
сухим снегом, Настя в одну ночь появилась в сенях кузнеца Савелья. Авдотья ввела ее в избу, обогрела,
надела на нее чистую рубашку вместо ее лохмотьев и вымыла ей щелоком голову. Утром Настя опять исчезла и явилась на другой день к вечеру. Слова от нее никакого не могли добиться. Дали ей лапти и свиту и не мешали ей приходить и уходить молча, когда она захочет. Ни к кому другим, кроме кузнеца, она не заходила.
— Ну, и умница! Вот теперь
сухое надеть хорошо, да, кроме штанов, нету одёжи-то запасной. Ну-ка не гляди-ка, Еленка, я штаны пересниму…
Катя встала, на голое тело
надела легкое платье из чадры и босиком вышла в сад. Тихо было и сухо, мягкий воздух ласково приникал к голым рукам и плечам. Как тихо! Как тихо!.. Месяц закрылся небольшим облачком, долина оделась сумраком, а горы кругом светились голубовато-серебристым светом. Вдали ярко забелела стена дачи, — одной, потом другой. Опять осветилась долина и засияла тем же
сухим, серебристым светом, а тень уходила через горы вдаль. В черных кустах сирени трещали сверчки.
И шел Ермий по безлюдной, знойной пустыне очень долго и во весь переход ни разу никого не встретил, а потому и не имел причины стыдиться своей наготы; приближаясь же к Дамаску, он нашел в песках выветрившийся
сухой труп и возле него ветхую «козью милоть», какие носили тогда иноки, жившие в общежитиях. Ермий засыпал песком кости, а козью милоть
надел на свои плечи и обрадовался, увидев в этом особое о нем промышление.
— Так, — говорит, — владыко: ты в этом крае неопытнее меня, так ты с этим поезжай. — За это я его не послушал и сел с другим. Поклажу свою мы разделили, я взял себе в ноги узелок с бельем да с книгами, а Кириак
надел на себя мирницу и дароносицу да взял в ноги кошель с толокном,
сухой рыбкой и прочей нашей незатейливой походной провизией.